В древнеармянском пантеоне Арамаздом звали верховного бога, живущего на небесах, создателя неба и земли, громовержца, бога плодородия, отца богов. А в современной Армении так зовут замечательного ереванского художника, проживающего тоже высоко над городом, на одном из холмов, где расположен старый район столицы, Норк, – создающего интереснейшие работы, которые уже успели снискать не только местную, но и мировую славу. О том, как становятся творцами в искусстве, создателями «неба и земли» в культурном пространстве, словом, о том, как можно «дойти до жизни такой», рассказывает наш сегодняшний гость – Арамазд ПЕТРОСЯН.

Pодился я в Ереване в художественно-музыкальной семье: отец – художник, ковродел, мама – пианистка. Их родители, в свою очередь, тоже были людьми искусства, и, разумеется, все это повлияло на мое становление, мировоззрение, на мой выбор профессии. Живопись, графика… С детства, в общем-то, как и многие другие дети, очень любил рисовать, но время показало, что я без этого жить не могу. Поступил в школу изобразительных искусств им. А. Коджояна, затем окончил художественное училище им. П. Терлемезяна, после чего – Государственную академию художеств Армении. Далее проучился еще год в Санкт-Петербурге, обучался живописи у мастеров в Париже, Амстердаме… Вот, как-то так.
Пытаясь отличиться, оправдать свой выбор, дети известных людей частенько доходят до откровенного эпатажа. Как ты доказывал свое право стать художником и какими были ваши отношения с отцом в творческом плане?
Разумеется, были споры – спорим и поныне, и это прекрасно: так оно и должно быть. Ведь в нашем случае это, можно сказать, творческий тандем. Отец, будучи очень талантливым человеком, обладает еще одним, не менее важным даром – он никогда не мешал, не направлял и, тем более, никогда не навязывал мне своего видения. Быть отцом, быть творческим человеком и одновременно объективным к своему ребенку – задача не из легких. Говорю уверенно, поскольку сейчас уже и я в той же ипостаси и так же пытаюсь позиционировать себя относительно своего сына. Отец – очень тонкая, чуткая натура, прекрасный учитель, и я очень многим обязан, многому научился именно от него.
Он часто приводил в пример Веласкеса, отмечая стремление последнего получать наиболее живые, естественные цвета. Даже у мольберта испанца, оказывается, всегда висели разноцветные нити, окрашенные природными красителями. Мне это запомнилось, и именно этот его наказ я и пронес через свое творчество.
Как бы ты охарактеризовал свою жанровую стилистику, свой творческий почерк?

Воздержусь от собственных оценок: приведу мнение голландских и немецких искусствоведов, сошедшихся в том, что мое творчество можно назвать современной интерпретацией симбиоза таких направлений, как итальянский ренессанс, экспрессионизм и постимпрессионизм, выполненной в своего рода аллегорическо-философско-фигуративно-композиционном стиле. 
У каждого творца свое видение избранной профессии. А что для тебя означает быть художником?

Начнем с того, что для меня художник – это не профессия, это образ жизни. И так же в любой другой творческой ипостаси. Можно долго обучаться, иметь замечательные профессиональные навыки, но не быть поэтом, художником, артистом… Ведь это призвание, это от Бога – или есть, или нет. Это как, скажем, харизма – можно быть очень эрудированным, интеллектуальным, но не быть харизматичным.
Что же касается самого творчества, мой «рецепт» очень прост: надо все делать с любовью, искренне и когда уже не можешь не делать. И надо знать, во имя чего ты работаешь, осознавать, что несешь людям, какие ценности и какие горизонты открываешь. Мои, например, критерии прекрасного – природа и женская красота. Это, можно сказать, и воспеваю в своем творчестве, культивирую. Я все время ищу новую пластику, новые типажи, которые интересны мне. Одним словом, постоянно нахожусь в творческом поиске прекрасного, чего и всем искренне желаю!