Его улыбку называли улыбкой самого грустного армянина. Печальные армянские глаза, брови домиком, большой нос и яркий талант сделали Фрунзика Мкртчяна одним из самых любимых и востребованных актеров Советского Союза. Фразы, вылетавшие из его уст, тут же становились крылатыми. И несмотря на то, что он покинул мир двадцать два года назад, он живет в фильмах, воспоминаниях и сердцах его почитателей, полк которых со временем отнюдь не убывает.

Фрунзик (Мгер) Мкртчян родился 4 июля 1930 года в армянском городке Ленинакане. Мало кто знает, каково его было настоящее имя. Его брат, сценарист и режиссер Альберт Мкртчян вспоминает, что в одном паспорте артиста было написано «Фрунзе», в другом — «Мгер». «Вообще-то родители назвали своего первенца Фрунзиком в честь советского военачальника Михаила Фрунзе. В тридцатых годах армян обвиняли в национализме, и они стали давать детям странные имена. Так появились Роберты, Альберты, Фрунзики. А когда много лет спустя театр им. Сундукяна, в котором работал брат, гастролировал по Ливану, местные армяне назвали его Мгером, что в переводе означает Солнце», — вспоминает Альберт. С раннего детства Фрунзик проявлял интерес к актерскому мастерству и хорошо рисовал. Его родители чудом уцелели от турецкого ятагана и оказались в одном приюте. В 1924 году, когда открылся один из самых крупных текстильных комбинатов в СССР, они устроились туда на работу. При комбинате действовал ДК — там-то юный Фрунзик и опробовал свое мастерство, одновременно работая помощником киномеханика. В 1956 году он окончил Ереванский театрально-художественный институт; с 1947 года актер работал в Ленинаканском театре им. Мравяна, а в 1956 году его приняли в труппу Академического театра им. Сундукяна в Ереване. Дебютировал Фрунзик в фильме «В поисках адресата» (1955). Комедийные роли, в которых ставка делалась на его внешние данные, надолго стали амплуа актера. В числе чисто комедийных работ актера — роли в фильмах «Тридцать три» Георгия Данелии, «Айболит-66» Ролана Быкова, «Кавказская пленница» Леонида Гайдая. Но не менее ярко проявлялись лирический талант и единство комедийного и драматического дара Мкртчяна. Многим зрителям запомнились роли Мкртчяна в таких комедийных лентах, как «Суета сует» Аллы Суриковой и «Одиноким предоставляется общежитие» Самсона Самсонова. Более тридцати лет неизменной популярностью пользуется фильм «Мимино». Колоритный герой Фрунзика Мкртчяна Рубик Хачикян стал фигурой знаковой, и многие в один голос утверждают, что это его лучшая роль в кино. Несколько лет назад у Георгия Данелии вышел двухтомник воспоминаний «Безбилетный пассажир» и «Тостуемый пьет до дна». Вот как режиссер вспоминает о совместной работе с Фрунзиком: «Первый раз он снялся у меня в фильме «Тридцать три», потом в фильме «Не горюй!» В «Не горюй!» у него одна реплика: «Конфету хочешь? Нету». Я показывал фильм во многих странах, каждый раз и у нас, и за границей в этом месте был хохот и аплодисменты. А после «Мимино» многие его реплики цитируют и сейчас, через тридцать лет. Некоторые запомнились, потому что они смешные: «Я так хохотался!», «Ты и она не две пары в сапоге». Но есть и совершенно обычные. Во время завтрака Хачикян спрашивает Валико: «Вы почему кефир не кушаете? Не любите?» Ну что тут запоминать? Но и эту фразу до сих пор повторяют. Уверен, если бы это сказал другой актер, не Мкртчян, эта реплика вряд ли осталась бы в памяти, даже сразу после просмотра. Когда мы снимали, было очень холодно, мороз доходил до минус сорока. А костюмы выбрали летом. Буба выбрал плащ, а Фрунзик — короткую курточку. Я говорил, что будет холодно. «Они же с Кавказа, откуда у них теплые вещи?» — возражали они. Та зима была на редкость суровой. Сцену «Хачикян и Валико у Большого театра» снимали, когда было минус 36. Досталось беднягам! На Бубу и Фрунзика смотреть было больно! Поскольку натурные сцены были в основном в центре, во время перерыва я возил их обедать к себе домой (мама вкусно кормила нас). Мы обедали и обсуждали сцену, которую сегодня предстояло еще снять. Здесь проявлялась неуемная фантазия Фрунзика. Он предлагал бесконечное множество вариантов, из которых нам оставалось только отобрать. Некоторые сцены в фильме сняты не по сценарию. Это итог маминых обедов. Так, например, по сценарию после Большого театра, когда Мимино и Рубик заходят во двор и там нет КамАЗа, они находят его в соседнем дворе, и на радостях Фрунзик целует машину, а поскольку мороз — губы прилипают к железу. А Фрунзик придумал, что когда Мимино пошел звать милицию, Хачикян остался во дворе охранять следы. И когда во двор хочет войти человек, он угрожающе поднимает увесистый кусок льда и говорит: «Друг, как брата прошу, не подходи! Сюда нельзя! Здесь следы!» Когда мы спускались к машине, на лестнице встретили моего ученика режиссера Виктора Крючкова, который шел ко мне. Он и сыграл прохожего. Фрунзик придумывал и реплики своему герою. Реплик «я так думаю», «я один умный вещь скажу, только ты не обижайся» тоже не было в сценарии, это придумал Фрунзик. Еще у него был особенный дар. Во время озвучивания, если его герой на экране на секунду открывал рот (чмокал или просто шевелил губами), Фрунзик умудрялся вставить слово, всегда синхронно и всегда к месту. И еще Фрунзик очень хорошо показывал. Был у него номер, как кто ныряет с вышки, и мама каждый раз, когда он приходил к нам, просила его повторить этот номер. Фрунзик вставал из-за стола, и мы видели, что он поднимается по лесенке на вышку, подходит к трамплину, готовится и ныряет. И всякий раз — до сих пор не могу понять, за счет чего, — было ясно, что это прыгнул русский, это — грузин, а сейчас армянин, и даже было понятно, что нырнул китаец, хотя Фрунзик проделывал все это молча и не щурил глаза. Великий актер был Фрунзик Мкртчян!» Жизнерадостный, смешливый герой фильмов в жизни был не так уж счастлив. А проза жизни его была такова: ранняя смерть дочери, тяжело больные жена и сын... Более поздние его роли на сцене театра все чаще перемежались слезами. Он хохотал и плакал, плакал и хохотал. И публика поддавалась его настроению. В тяжелые для Армении годы конца 80-х — начала 90-х, когда не было ни хлеба, ни воды, ни света, Фрунзик не покинул свою страну по примеру других. Он пережил с народом все тяготы. Он продолжал заражать оптимизмом других, а сам угасал в душе. Его брат Альберт вспоминает: «Фрунз желал смерти, он рвался к ней, он мечтал о ней, жестоко гася в себе жизненные инстинкты. Его не время погубило и не пристрастие к вину и табаку... Нет, он сознательно шел к своей погибели, не имея сил пережить болезнь сына и жены — огромное семейное горе». К семейному горю прибавилась и боль за родную страну, ввергнутую в испытание войной, голодом и холодом. Фрунзик умер под Новый 1993 год, и 31 декабря ночью армяне пили первый бокал без звона и молча... Было блокадное время, в дома не подавалось электричество, и всем казалось — конец света.