Мало кто видел воочию зимний Татев… Место, столь популярное в туристический сезон, зимой пребывает в забытьи. А зря. Зимний Татев – это сказка. Передо мной в первый день он предстал в тумане. Призрачный и величественный, возвышается он над ущельем, будто взмывает в небо, являясь продолжением вертикальной скалы.Солнце клонилось к закату. Я с фотографом Айком увлеклись фотографированием Татевского монастыря в тумане. Вот хачкар, покрытый изморозью, вплетается в хрустальные цветы. Вот воробей просыпал с ветки снег. Вот одинокий след, ведущий в храм. В одном из помещений кто-то рубил дрова. Заглянули туда. Отец Микаэл – архимандрит, настоятель монастыря – и два молодых человека лихо управлялись с деревом, укладывая поленницу. На полу валялись еловые лапы – во дворе монастыря стояла новогодняя елка на радость деревенской ребятне. В последнюю неделю сильно похолодало: если в начале января была плюсовая температура, то сейчас –14. Мужчины работали молча и слаженно, казалось, не замечая меня, пока я не стала доставать их расспросами. Отец Микаэл в 1995 году совершил пешее паломничество из Эчмиадзина в Татев. Шли паломники 10 дней. И тут он почувствовал, что обрел «своё» место. Вот уже шесть лет после рукоположения он служит в Татевском монастыре. Архимандрит – один из высших монашеских чинов в церкви и следовало бы обращаться к отцу Микаэлу «Ваше Высокопреподобие», но он настолько прост в общении, что чувствуешь, будто сидишь рядом с учителем, поучающим мудрым словом, сдобренным улыбкой. Ребята, военный врач Тирайр и экономист Севада, паломники из Аштарака, сейчас живут в доме паломника в деревне Татев и помогают в работе, участвуют в службах. «Спокойствие души,прощение грехов – это главное, ради чего эти ребята встали на путь паломничества», – говорит мне отец Микаэл. Еще год назад он и еще один монах жили прямо в келье в монастыре, но помещение слишком холодное, батюшка подорвал здоровье… Сейчас монахи и паломники живут в специальном доме в деревне, спускаясь каждое утро в монастырь. Приезжают в Татев паломники и из России. Сюда совершаются специальные туры.

Гид Катя была впечатлена Эчмиадзином, Гегардом, но когда попала в Татев, воскликнула: «Здесь будто на могиле Христа находишься». Скоро приедет один известный питерский священник, который был в мирской жизни врачом. Очень много русских здесь крестятся и получают благословление. Одна женщина из Сибири здесь покрестилась, теперь пишет батюшке письма и желает вернуться. Многие бездетные пары, совершившие паломничество в Татев, обрели радость родительства. Так одна русская семья часто звонит батюшке, делится новостями из жизни младенца, приговаривая: «Мы – русские, а ребёнок у нас армянский – татевский!» Спрашиваю: «Батюшка, так, у вас дар целительства?» Отец Микаэл смеётся по-доброму и скромно отвечает: «Дар даёт Бог. Я лишь молюсь!» Стемнело. Батюшка приглашает в трапезную. Скромное убранство. На массивном столе варенье, мёд и лаваш. Ребята-послушники готовят чай из горных трав, которые собирают сами. У батюшки термокружка, на которой от горячего проступает рисунок – Татев. Подарок послушников. На стене картина маслом с изображением Татевского монастыря – подарок от одной семьи, в которой долго не было детей. Распахивается дверь и в комнату вваливается орава румянощекой ребятни с фонариками. Ходить вечера- ми и ночами по деревне не всегда безопасно: во-первых, темно, а во-вторых, сюда нередко забредают шакалы и волки. Однажды батюшка спускался в деревню Танзатап (я тут же начинаю переводить название, и оно радует меня смыслом – «грушепад»), на дороге сидит волк – такой жирный, ленивый и спокойный: видимо управился с барашком – татевские пастухи зимой уходят с овцами на дно ущелья, в район Большой Пустыни (Мец Анапат), где мало бывает снега и редко бывают туманы.В семь часов вечера начнётся церковная служба – эти ребята поют в хоре. Батюшка знакомит нас. 13-летний Геворг собирается поступать в Духовную семинарию: сначала пройдёт обучение в монастыре Арич, потом продолжит учиться в Севане или Эчмиадзине. Эмма пришла в хор, будучи второклассницей, её не взяли из-за возраста, но на следующий год упёртая девочка снова пришла. У Анны, девочки явно славянской внешности с копной волос цвета пшеницы, бабушка с Украины, но говорит она только на армянском, вернее, татевском диалекте. Да и бабушка, ставшая пять десятков лет назад невестой с севера, уже давно перешла на армянский. В хоре поют 30 детей из деревни Татев. В школе нет никаких ремесленных кружков, ребята с удовольствием ходят в церковь и приобщаются к Слову Божьему. Скоро они поедут в Ереван и будут петь в одной из столичных церквей. А сейчас они поют для нас армянскую колыбельную песню. В отличие от других колыбельных, это песня патриотического характера. В трапезную заходит скромный и долговязый парень Севада, малышня начинает канючить: «Спой, Севада! Спой! Ты так хорошопоёшь!» И парень затягивает песню об Алагязе и матери. Волшебный голос! Об этих ребятах снят фильм «Сюникские послушники». Батюшка радуется. Дети щебечут – обсуждают дела церковные: сегодня славный день – были крещены девять человек. Один из ребят вносит портрет батюшки – картина маслом. Оказывается, один местный художник нарисовал его с фотографии Айка. Потом все направляемся в маленькую церквушку Григория Просветителя – одну из ранних построек комплекса. Здесь топится печка. Ребята облачаются в церковные одежды, готовят книги к службе. Заходит батюшка, и начинается вечерняя служба, в которой большей частью пели Севада и Геворг, тонкий, детский голосок которого, ещё не ведавший надлома, будто бы уносил в небеса… Ощущение полета. «Та-Тев! Дай крылья!» …В воскресенье выдалось яркое искристое утро. За ночь выпало много снега. По дороге к храму снова встретила ребят-паломников, которые шли на утреннюю службу. Шли, смеялись, что-то рассказывали друг другу. Они были похожи на обычных парней лет 20 – в джинсах, куртёнках, с рюкзаками. Но лица другие. Глаза другие. И повод для смеха другой…